Мифы об опухолях мозга

В данный момент онкологические заболевания достаточно изучены и наблюдается положительная динамика в статистике выживаемости по многим видам опухолей. Однако, вследствие канцерофобии – боязни прямой или косвенной угрозы онкологического заболевания – в обществе до сих пор существует большое количество мифов и заблуждений. Портал Oncobrain.ru и издание «Вести.Медицина» подготовили статью, где врачи, специалисты и пациенты комментируют мифы, связанные с опухолями мозга.

Опухоль мозга – это рак

Эндже Валиахметова, детский онколог национального научно-практического центра нейрохирургии им. академика Н.Н.Бурденко: «На самом деле, большинство первичных опухолей мозга некорректно называть раком, потому что такие опухоли – это сложная структура, образованная преимущественно из глиальных клеток, реже нейрональных. В то время как рак – это опухоль, которая образована из клеток эпителиальной ткани. Кроме рака, среди злокачественных новообразований выделяют еще саркому — опухоль, образованную из клеток соединительной ткани».

Опухоль мозга неизлечима

Борис Холодов, ведущий научный сотрудник Национального научно-практического центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д. Рогачева, координатор детской нейроонкологической службы Национального научно-практического центра нейрохирургии им. академика Н. Н. Бурденко: «Этот миф тянется из глубины веков, когда он был правдой. Благодаря появлению и развитию нейроонкологии он должен был умереть в конце двадцатого столетия, но позитивная информация, к сожалению, доходит до «потребителя» гораздо медленнее, чем всякие кошмары. К тому же специалистов в нейроонкологии, способных эту информацию генерировать, пока ещё очень мало. Зато много умничающих дилетантов — вот миф и живёт.

Прогоним его простой статистикой: даже при отвратительной, поздней, диагностике, при не самом современном лечении больше половины заболевших опухолями мозга детей в России сегодня «обречены» на выздоровление. При этом, к счастью, совершенствуются как лечебные подходы, так и организация здравоохранения. Поэтому мы, детские нейроонкологи, ставим «планку» очень высоко. Например, ещё недавно, двадцать лет назад, детский лейкоз – злокачественное заболевание крови – считался смертельным. Теперь – 90% (и даже больше!) пациентов излечиваются. Мы, нейроонкологи, нацелены на такие же показатели».

Лечить надо только злокачественную опухоль

Андрей Левашов, научный сотрудник отделения химиотерапии гемабластозов с группой нейроонкологии Российского онкологического научного центра им. Н.Н.Блохина: «Безусловно, лечение нужно проводить и у пациентов с доброкачественными опухолями, так как последствия доброкачественных опухолей также могут носить фатальный характер.

Даже если опухоль доброкачественная и медленно растет, но давит на структуры мозга, регулирующие жизненно важные функции организма, она опасна для жизни. Более того, при отсутствии должного лечения доброкачественные новообразования могут изменять свою природу и приобретать злокачественные черты».

В появлении опухоли у ребенка виноваты родители

Борис Холодов: «Согласно современным представлениям, опухолевые болезни не имеют какой-то одной чёткой и понятной причины. Они, как мы говорим, мультифакториальны по происхождению. То есть возникают в результате совокупности целой «кучи» разнообразных факторов. Поэтому абсолютно бессмысленно причинно привязывать онкологическую болезнь ребёнка к кому угодно из людей, в том числе самым близким родственникам и родителям.

Тем более, что с каждым годом результаты лечения этой тяжелейшей патологии улучшаются. Это значит, что не надо заниматься «копанием» в прошлом и пустым самобичеванием, это трата сил. А силы нужны, когда надо двигаться вперёд, к преодолению недуга. Доверьтесь врачам и не сомневайтесь: они помогут вам и вашему малышу снова стать здоровым и радоваться жизни».

Операция на мозге – это больно и опасно

Михаил Землянский, врач-нейрохирург отделения нейрохирургии Морозовской детской городской клинической больницы: «Подавляющее большинство операций на головном мозге выполняется под общей анестезией, что делает хирургическое вмешательство безболезненным.

Операция сопряжена с определенными рисками и осложнениями, независимо от страны и клиники, где выполняется оперативное лечение. Риски операционных осложнений составляют примерно 3-5% и зависят от степени вовлеченности в опухолевый процесс функционально важных зон головного мозга (корковые представительства речи, движения конечностей, подкорковые узлы, ствол мозга) и магистральных сосудов, кровоснабжающих мозг.

Современная оснащенность нейрохирургии – микроскоп, эндоскопия, интраоперационная навигация, нейрофизиологический мониторинг – позволяет выполнять оперативное лечение с максимальной безопасностью и радикальностью удаления опухоли. Конечно, ранний послеоперационный период сопровождается болевым синдромом, который, тем не менее, с успехом купируется современными анальгетиками».

Волосы после химиотерапии не отрастут

Эндже Валиахметова: «Как правило, волосы начинают отрастать в течение месяца после окончания лечения. За год они вырастают в среднем на 15-20 см. В некоторых случаях рост волос возобновляется позже. Так, например, происходит при высокодозной химиотерапии, но сам процесс все равно восстанавливается.

Почему вообще выпадают волосы? Среди препаратов противоопухолевой химиотерапии большинство – цитостатики. Они воздействуют на интенсивно делящиеся клетки, к которым, кроме опухоли, относятся кроветворные клетки костного мозга, клетки волосяных фолликулов и слизистых оболочек».

Я не смогу вылечиться, если у меня мало денег

Михаил Ласков, онколог, гематолог, основатель и управляющей партнер Клиники амбулаторной онкологии и гематологии и Университетской клиники головной боли: «Деньги, конечно, сильно помогают повысить скорость и качество диагностики, получить лучшие и наиболее современные препараты, но сказать, что при отсутствии денег нельзя выздороветь, будет сильным преувеличением.

Правильнее было бы сказать так: большинство видов рака на ранней стадии можно вылечить и бесплатно, а большинство видов рака на запущенных стадиях вылечить сложно даже за деньги. Никакие деньги не заменят быстрого и сфокусированного личного погружения пациента в проблему. От этого тоже сильно зависят шансы на выздоровление или максимальное продление жизни с хорошим качеством».

После лечения я не смогу жить нормальной жизнью

Ирина Дерябина, руководитель программы «Терапия счастья» (реабилитационные программы для детей с опухолями головного мозга) Благотворительного Фонда Константина Хабенского: «После сложной операции на головном мозге и последующего тяжелого лечения опухолей головного мозга каждый человек, в том числе и ребенок любого возраста, сталкивается с определенными физическими и психологическими проблемами. Все они поддаются коррекции с помощью различных реабилитационных программ.

Нарушения могут иметь различный характер, чаще всего это неврологические проблемы, изменения эндокринологического статуса, двигательные и координационные нарушения и иные, схожие с поражениями при инсульте и травмах головы.

Нужно понимать, что окончание лечения – это важный, но не последний шаг в борьбе с болезнью. Важно каждому подобрать конкретную программу реабилитации под контролем врача-онколога. Одного нужно заново научить ходить, другому – помочь справиться с одиночеством или иными психологическими проблемами. Ребенку – дать возможность позаниматься с логопедом и подтянуть школьную программу, а взрослому – скорректировать речевые нарушения или восстановить внутрисемейные отношения.

Главное – осознать те проблемы, которые возникли, принять себя таким, какой ты есть, и поставить реальные цели по возвращению к обычной жизни. Необходимым условием реабилитации ребенка является включение в процесс родителей, которые вместе со специалистами переориентируют свои взгляды на дальнейшую жизнь ребенка и подходы к общению с ним и его окружением.

Есть возможность как амбулаторных занятий со специалистами, так и дистанционных – например, по скайпу – если в городе не нашелся необходимый доктор. В практике Фонда есть реальные примеры возвращения ребенка, перенесшего опухоль мозга, в спорт, успешные кейсы с учебой в гимназических классах и музыкальных школах».

Я не смогу полноценно учиться и работать после операции на мозге

Милана Паршкова, студентка Медицинского института РУДН, 10 лет назад перенесла опухоль мозга: «Мне поставили диагноз «опухоль ствола мозга», когда мне было 11 лет. Всё началось довольно резко, и я быстро оказалась на операционном столе. Послеоперационный период был довольно тяжелым – перевязки, уколы, заново учиться ходить. Плюс химия и лучевая терапия давали о себе знать. Но я знала – это временно.

Главное – не думать о совокупности нахлынувших проблем, а думать о том, сколько всего ещё впереди и что ты сам можешь предпринять. Мне пришлось наверстывать упущенное в школе, были и попытки издевательства надо мной, но обидчики ничего не добились. Ведь если человек уверен в себе и своих силах, то все равно, что думают о нем его завистники.

Я каждый день занималась, чтобы мой организм начал работать так, как нужно. Это необязательно должно быть долго или тяжело, просто нужно найти правильную мотивацию. В итоге я закончила школу всего с несколькими четверками, поступила на бюджет в медицинский институт. Да, было нелегко, но это нормально. Сейчас я на пятом курсе, я ничем не отличаюсь от своих одногруппников. Даже наоборот, меня все уважают за мой подход к любой ситуации.

Что я хочу сказать: если у вас начались проблемы со здоровьем и вам кажется, что это конец (даже если и врачи так говорят), то не думайте так, а стремитесь к лучшему. В любом случае, вы ничего не потеряете, а только приобретете. А вот что именно и в каком количестве, зависит от вас самих».

Источник Вести.Медицина